Гузенко В.А.

В статье анализируются тенденции развития современной культуры, ориентированные на рациональное и иррациональное объяснение мира, их соотношение, а также их влияние на направление развития образовательной деятельности общества.

Постановка проблемы. Одной из тенденций развития современной культуры является стремление рационализировать мир, жизнь, философию. Однако результат такого стремления обычно оказывается прямо противоположным. Сколько бы человек ни делал попыток избавиться от проявления сути вечного духовного начала путем простого игнорирования и отрицания его существования, дух проявляет себя, оказывая воздействие на происходящие события, не считаясь с нашими ожиданиями и ограниченными расчетами. Сквозь призму осознания расхождения между ожидаемым и получаемым результатом своей деятельности, открывается человеку неисчерпаемость и непостижимость мира. Но человек отказывается верить в то, что мир принципиально непостижим для его рассудка. Кажется, что удобнее жить в мире, в котором все можно вычислить и осуществить согласно расчетам. Предположим, что такой мир возможен. Но этот мир стал бы невыносимо скучен для своих обитателей вследствие своей тотальной предсказуемости и совершенно бессмысленен. Однажды исчерпав существующие в нем закономерности, человечество было бы обречено ходить по одному и тому же кругу вечно, научившись наиболее рационально действовать во всех случаях. Пожалуй, это задача если не для сумасшедших, то для тех, кто поставил себе цель сойти с ума. Так что неожиданности результата можно скорее радоваться, нежели огорчаться. Как пишет Бердяев: «Знание само есть бытие, живая функция бытия, ценность развития бытия. Знание есть акт самосознания и самопознания универсального бытия, к которому и мы приобщаемся, - функция универсального развития. Знание не есть отражение бытия и не есть конструирование бытия, а есть самораскрытие бытия, его расчленение и оформление» [1. с. 80].

Анализ исследований показывает, что религиозные концепции В.Соловьева, Н. Бердяева, С. Франка, Н. Лосского различны по своему содержанию и методам осмысления действительности, но их объединяет одно стремление: найти источник обновления современной им культуры благодаря восстановлению глубинной связи с духовными основами накопленных культурой знаний. Как пишет Соловьев: «Современный человек в охоте за беглыми, минутными благами и летучими фантазиями потерял правый путь жизни. Перед ним темный и неудержимый поток жизни. Время, как дятел, беспощадно отсчитывает потерянные мгновения. Тоска и одиночество, а впереди — мрак и гибель. Но за ним стоит священная старина предания — о! в каких непривлекательных формах — но что же из этого? Пусть он только подумает о том, чем он ей обязан; пусть внутренним сердечным движением почтит ее седину, пусть пожалеет о ее немощах, пусть постыдится отвергнуть ее из-за этой видимости. Вместо того чтобы праздно высматривать призрачных фей за облаками, пусть он потрудится перенести это священное бремя прошедшего через действительный поток истории. Ведь это единственный для него исход из его блужданий,— единственный, потому что всякий другой был бы недостаточным, недобрым, нечестивым: не пропадать же древнему человеку!» [3, 556]. Именно эту задачу призвана решать в обществе его образовательная деятельность.

Актуальность проблем, связанных с образованием, возрастает от эпохи к эпохе. Это, прежде всего, связано с тем, что количество накопленных человечеством знаний растет в геометрической прогрессии, а способы освоения и ассимиляции этих знаний каждым последующим поколением совершенствуются не так быстро. Кроме того, накопленное знание не состоит из одних лишь абсолютных истин, но содержит в себе ряд более или менее фундаментальных заблуждений, не говоря уже о не столь значительных заблуждениях. Поскольку человек существо не абсолютное, то и знание его также не может быть абсолютной истиной. В связи с этим возникает вопрос о том, чтобы процесс образования был нацелен не на усвоение как можно большего количества сведений из разных областей знания, часто оказывающихся бесполезными в практической жизни, но на то, чтобы сформировать в человеке стремление и умение самостоятельно совершенствовать свои собственные познавательные способности. Для этого, прежде всего, в фундаменте всякой образовательной системы должно быть заложено глубокое философское понимание того, что такое предмет знания как таковой и каково соотношение в нем рационально познаваемого и иррационального, известного и необъяснимого.

Целью данной статьи является прояснение некоторых моментов, связанных с данным вопросом.

Изложение основного материала. Уровень развития современного знания позволяет создать более или менее целостное описание мира. Опираясь на такое представление о мире, мы должны понимать, что многое из того, что кажется здравому рассудку очевидным, на самом деле очень трудно объяснимо. Оно кажется очевидным вследствие какого-либо привычного объяснения, высказанного кем-то, в достаточной мере, произвольно, и принятого некритически. Вследствие того, что мы это часто наблюдаем, другого уже представить себе не можем. Но привычное - это не значит понятое или понятное. Именно то, что кажется большинству обыденным и понятным, под определенным углом зрения вдруг предстаёт как нечто таинственное и необъяснимое. Такой подход, по представлению Лосского, и порождает философское исследование. Однако для тщательного философского исследования необходимо избавиться от всех теоретических предпосылок, заключенных в нашем знании. Это трудно, поскольку, как пишет Лосский: «Нет такого знания, нет такого утверждения, которое не заключало бы в себе продуктов наших теорий знания. Если мы неправильно мыслим о знании по существу, то и всякий отдельный познавательный акт заключает в себе эту ошибку, хотя бы в потенциальной форме. Так и должно быть. Если сделать ошибку в каком либо вычислении, то от этого испортятся результаты всех других соображений, поскольку в них входит это вычисление» [2, с. 23,24].

Таким образом, перед философией стоит задача - избавиться от всех существующих в нашем подсознании познавательных установок, некритически усвоенных нами в течение жизни. Эту задачу ставит Лосский, он утверждает: «Итак, надобно признать одно из двух: или наше положение при построении философского миросозерцания оказывается безвыходным, или же мы должны прибегнуть к крайне своеобразному методу, именно строить философские теории, и притом прежде всего теорию знания, не опираясь ни на какие другие теории, т.е. не пользуясь утверждениями других наук как посылками» [2, с. 25].

Прежде чем приступить к решению задачи построения такой новой, беспредпосылочной философии, Лосский исследует предпосылки предшествующей философии. Прежде всего, он обращается к анализу эмпиризма и на примерах выявления первичных посылок философии Локка и Юма показывает их ограниченность. Ограниченность эта состоит в том, что из них нельзя сделать логически правильный вывод о существовании внешнего мира. Нет никаких оснований для того, чтобы субъект, переживая свои внутренние состояния, вдруг отчего-то решил бы искать их причину во внешнем мире. Следовательно, сами эти посылки требуют переосмысления. Затем Лосский анализирует следующее направление докантовой философии - рационализм. Он указывает на то, что Декарт в своей философии утверждает тезис о возможной недостоверности внутреннего переживания в отношении его взаимосвязи с внешним миром. Это утверждение сразу показывает, что Декарт использует те же посылки, что и эмпиризм, то есть противопоставляет внутренний мир человека и внешний мир. Лейбниц, по мнению Лосского, также противопоставляет монаду внешнему миру. Однако глубина анализа действительности позволила Лейбницу проникнуть в суть причины, заставляющей всех неосознанно использовать указанные предпосылки. Лосский пишет: «Учение Лейбница особенно интересно тем, что в нем открываются глубочайшие, скрытые основания, предрасполагающие и философов и нефилософов к перечисленным выше предпосылкам. Эти основания заключаются в понятии субстанции» [2 , с. 53].

Под субстанцией здесь подразумевается носитель каких-то свойств. При этом свойства субстанций в какой-то мере доступны другим субстанциям, в то время как они сами по отношению друг к другу непроницаемы и недоступны. То есть, с одной стороны, монады Лейбница своим внутренним состоянием являются зеркалами вселенной и содержат порядок, соответствующий Вселенной. А с другой стороны, поскольку всякое влияние есть обнаружение силы, а сила есть свойство субстанции, причем свойство внутреннее, то взаимодействие между субстанциями невозможно.

Таким образом, имеющееся в подсознании представление об изолированных друг от друга субстанциях обязательно ведёт при логическом осмыслении этой предпосылки к логическим противоречиям в отношении предположения о возможности познания. Причем, как показывает Лосский, противоречие возникает в любом случае, как бы мы ни отвечали на вопрос о возможности познания: да, нет, не знаю. При таком понимании в самой постановке вопроса кроется противоречие.

Как представляется, такой отрыв абстрактных философских систем от непосредственной действительности происходит не только в силу сложившихся исторических условий. Исторические условия лишь способствовали выявлению внутренних тенденций логического мышления как такового. По самой своей сути интеллект направлен на поиски общих закономерностей и абстрагирования от конкретной данности. Эта тенденция интеллекта ярко проявилась ещё в античности, в особенности у Сократа. Конечно, прав Соловьёв, что философия всегда была оторвана от непосредственной деятельности, и это ставило её в положение если не школьной, то академической мудрости. Представляется, однако, что данный отрыв носит не исторический, а принципиальный характер и является следствием способа восприятия действительности посредством интеллекта.

Дело в том, что рассудок, с помощью которого человек описывает окружающий мир, направлен почти полностью лишь на те его свойства, которые человеческое сообщество может использовать для своей выгоды. Именно эти качества фиксируются в процессе трудовой деятельности многих поколений людей. Фиксируемые рассудком свойства окружающего мира отражают, в первую очередь, проявление тех или иных сторон его в связи с воздействием человеческой, преобразующей мир, активностью. Сосредоточив своё внимание на выявлении таких свойств, человеческий рассудок абстрагируется от того факта, что, кроме них, в явлениях действительности присутствует нечто. Это нечто отражает закономерности развития явлений, недоступные рассудочному осмыслению, направленному на покорение, использование и преобразование природы в соответствии с нуждами человечества. Оно открывается совершенно иному взгляду, принципиально настроенному не на потребление.

В чем же может состоять принципиальное изменение в восприятии мира? Это принципиальное изменение возможно при перенесении центра преобразования мира из вне во внутрь. Пытаясь изменить мир вокруг себя в соответствии со своими потребностями, нуждами прихотями, человек нарушает природный баланс и вносит дисгармонию в окружающую действительность. Изменяя себя в соответствии со всем, что происходит в окружающих человека условиях, он вынужден относиться к явлениям совсем иначе. Он действует уже не как универсальный хищник, использующий всё, что у него под рукой для своего потребления. Человек должен понять, какой способ взаимодействия с данным фрагментом мира не нарушит сложившегося баланса сил. Понять то, как он может не приспособить все для себя, а приспособиться самому к существующим условиям. Поэтому вокруг человека предстанет совершенно другой мир, вернее, мир, воспринимаемый с иной точки зрения. Чтобы себя сообразовывать с окружающей действительностью, необходимо исследовать действительность, не вычленяя лишь полезные для себя свойств, а пытаясь определить собственные, присущие ей закономерности и находя в себе свойства, сочетающиеся с выявленными закономерностями. Такое знание позволит человеку гармонично вписываться в конкретные условия действительности. Речь не идет о каком-то внешнем приспособленчестве, обычно касающемся лишь внешних форм проявления, но о глубинном преобразовании человеческой сущности. Из человека-хищника он превращается в человека, осознанно созидающего своё внутреннее «Я».

Взгляд хищника или потребителя замыкает человека в узкий круг его не столь уж многочисленных способов потребления, причем удовлетворение каждой из потребностей имеет предел, за которым следует пресыщение, а полное удовлетворение всех потребностей грозит скукой и тотальным пресыщением жизнью. Этот феномен прекрасно исследован в русской литературе XVIII-XIX веков. Образ так называемого «лишнего» человека, пресыщенного всеми доступными мирскими благами, стал типичным в высших слоях дворянского общества.

Новый взгляд, взгляд человека-самосозидателя, открывает перед нами бесконечные горизонты развития в себе любых потенциальных возможностей и бесконечность способов гармонизации себя с любыми конкретными условиями жизни. Направленность на гармонизацию с миром стимулирует раскрытие всё новых собственных граней. Таким образом, перспектива интересов и возможностей для роста устремляется в бесконечность. Человек, который словно бы повернулся спиной к миру, укрывшись в узкий потребительский мирок, теперь разворачивается лицом к миру и готов устремиться в захватывающее путешествие. Таким образом, интеллектуальный взгляд на мир был сформирован в результате всё болеё углубляющегося потребительского к нему отношения человека. Именно поэтому последовательное логическое разворачивание основных постулатов такой точки зрения вырождается в схоластику, оторванную от реальных жизненных основ. Логика человека-хищника направлена на созидание замкнутой упрощенной схемы, удобной для использования. С помощью такой упрощенной схемы в принципе невозможно постигнуть глубинную сущность бытия. Она представляет собой лишь разветвленную логическую форму, в которую человек может вложить определенное содержание, почерпнутое им из действительности. Всё, что нельзя вложить в эту форму, выпадает из рассмотрения, попросту не воспринимается. Любое усложнение данной логической формы или схемы не меняет дела в принципе. Лишь изменив принципиально своё отношение к миру, человечество откроет перспективу перехода от интеллектуального освоения действительности к глубинному интуитивному её постижению.

Логическое мышление - это как бы свёрнутая деятельность человека, выраженная в понятиях. Теоретическая наука и философия направлены на познание социально значимых, то есть схватываемых мышлением свойств деятельности. При этом мир познаётся не непосредственно, а опосредованно - через понятия, но зато в понятиях можно осмыслить не только ценные (с точки зрения непосредственного использования явлений) свойства мира, но огромное количество его черт, ибо в настоящее время диапазон человеческой деятельности так широк, что какие угодно свойства окружающего мира оказываются значимыми. И всё же этот диапазон ограничен рамками практического освоения человеком мира.

Теоретическая наука и философия по своему характеру принципиально отличается от простого обобщения фактов. Обычно считается, что познание имеет два уровня, первый из которых - чувственное познание, второй - рациональное познание. На уровне рационального познания, согласно такой схеме, с помощью понятий происходит обобщение данных, накопленных через восприятие посредством ощущений. Представляется, что такая схема упрощает суть дела. Упрощение заключается в том, что не раскрывается принципиальная разница в познавательных процессах, находящихся на двух разных уровнях. Эта разница состоит в том, что познание на чувственном уровне основывается на непосредственном взаимодействии с каким-либо фрагментом окружающего мира, вычленяя конкретные свойства, включенные в процесс взаимодействия. Рациональное же осмысление действительности основывается на том, что разум вообще не имеет дела со свойствами мира как таковыми. Он имеет дело с предметно-преобразовательной деятельностью человека, обобщая в логических формах последовательность трудовых операций, а не набор чувственных данных. Разумеется, трудовая деятельность была бы невозможна без ориентации на чувственные данные. Но взаимосвязь примерно такого же порядка, как, например, членораздельная речь невозможна без использования голоса. Однако никакие голосовые данные не имеют отношения к смыслу произносимой фразы. Точно также любое понятие непосредственно не связано ни с какими чувственно воспринимаемыми свойствами предметов, отражающих это понятие. Оно отражает значимость этого предмета в предметно преобразующей деятельности человека и связано с указанием на его социальное предназначение. Чувственно воспринимаемые же свойства предмета лишь опосредованно включены в понятие, поскольку они связаны с выполняемой предметом, подпадающим под это понятие, функцией в социуме.

Таким образом, мы имеем в понятии точку пересечения двух принципиально отличных друг от друга линий. Первая линия фиксирует те свойства явлений, отраженных в понятии, которые характеризуют это явление как органическую часть мира. Вторая линия связана с фиксацией полезных для человека свойств явления. Свойства, относящиеся к первой линии, можно компоновать в понятия по совершенно иному принципу, по сравнению с понятиями, относящимися ко второй линии. Таким принципом может быть значимость явлений как условий для самореализации и самосовершенствования человеческого существа - существа универсального с безграничными потенциальными возможностями. В этом случае холод и голод можно рассматривать не как трагедию, а как условия для закалки организма и его очищения от шлаков; человека с плохим характером, если с ним приходится иметь дело, - не как наказание, а как удобный случай для совершенствования навыков общения; бюрократическую машину - не как грандиозного паразита на теле общества, а как систему для выработки навыков бесконечной терпеливости, собранности и дисциплины и т. д. Все явления, - как природные, так и социальные, - предстают в совершенно ином свете и формируются новые понятия, не совпадающие по своему значению с общепринятыми. Причем, это не единственный принцип, который можно положить в основание абсолютно иной понятийной системы. Таких принципов может быть сколько угодно. При этом вырабатывается иная логика мышления и оперирования понятиями. Разумеется, здесь не идет речь об устранении формально логических законов, истинность которых не подлежит сомнению. Однако структура понятийного аппарата может измениться существенным образом.

Образовательная деятельность и различные обучающие программы должны быть направлены на то, чтобы высокообразованный человек не просто владел предметом знания на уровне общепринятого понятийного аппарата. Такое освоение носит лишь репродуктивный характер. Он должен уметь видеть в предмете знания те грани, которые позволят ему выйти за пределы уже существующей системы понятий и создать новую, в свете которой мир предстанет совершенно по-иному. В этом случае иррациональное, с точки зрения старого понятийного аппарата, с новой точки зрения может предстать совершенно рациональным.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что рациональное и иррациональное в предмете знания носят относительный характер. Кроме того, открываются перспективы развития нового направления в образовательной деятельности, в гораздо большей мере ориентированной на формирование творческой личности.

Сами по себе знания нейтральны. Их применение тем более конструктивно, чем более является здоровым в моральном отношении то общество, которое использует это знание для своих нужд. Следовательно, каждый человек, который забывает о том, что результаты его деятельности войдут в общую копилку человеческой культуры, сосредоточившись на своих профессиональных достижениях, не должен удивляться, что эти достижения могут обернуться крахом в том случае, когда сама культура имеет тенденцию к вырождению, и нет достаточных сил, противостоящих этой тенденции. Речь не идет о том, чтобы запретить, остановить или хотя бы задержать развитие прогресса в науке, технике, медицине, биологии и так далее. Ничего запрещать не нужно, да это и невозможно. Необходимо помнить: каждый человек способен реализовать себя не только как профессионал, но и как духовное существо, ответственное в отношении выбора человечеством своего пути. Ответственность, однако, не предполагает навязывания кому бы то ни было своих идеалов, но лишь строительство таких отношений со своим окружением, в основе которых лежит духовность. Усилия, направленные на понимание интересов ближнего и гармонизацию отношений с ним, более значимы, чем, например, покорение стран и народов. Как отношения двоих людей, так и отношения в обществе в целом, базируются на определенном принципе. Поэтому, если найден принцип, согласно которому реализуется гармония в отношениях с близкими людьми, этот принцип можно распространить на все человечество; если же его нет, то странно ожидать гармонии в общественном устроении. Многим кажется, что возможно теплое отношение к родным и отчуждение от всех остальных людей. Пока речь идет об отношении к ребенку, некритично воспринимающему чужие мнения как должное, согласие достигается относительно легко. Но вот ребенок подрос, научился мыслить самостоятельно и возникает вечная проблема взаимоотношения отцов и детей. Так что и с родными, и с чужими, с точки зрения кровного родства, людьми гармоничными отношения могут быть только тогда, когда известен сам принцип гармонии. Поэтому человек, сознательно поставивший целью открыть сердце для конкретного близкого для себя человека, ставит задачу не частного, но общечеловеческого масштаба, ибо найденные на этом пути открытия дают надежду всем ищущим. Сутью культурного роста человечества является именно то, что достижения и открытия отдельных личностей становятся всеобщим достоянием. Для каждого человека духовная работа, направленная на строительство человеческих взаимоотношений не менее, если не более трудна, чем приобретение профессиональных навыков, но она также необходима для выживания человека и человечества в целом, как и его трудовая деятельность.

Подобная постановка вопроса не предполагает полной определенности и предсказуемости результатов деятельности, стремления к полной рационализации жизни, как тенденции в исторической поступи человечества. Понятие духовности по своей сути противоположно всему ограниченному, застывшему, мертвому, как, например, мертвое астрономическое небо. Оно предполагает бесконечное усилие, преодоление, словом - жизнь.

Выводы. Каждый человек вынужден сделать осознанный выбор между стремлением достичь жизни без всякой трансценденции, без Бога, следовательно, ограниченную и бездуховную, либо вновь и вновь находить в себе силы стремиться выйти за рамки имманентного тому, что известно, а этот путь предполагает непрекращающееся усилие духа. Религиозные философские концепции В. Соловьева, Н. Бердяева, С. Франка, Н. Лосского и других мыслителей открывают путь иному направлению развития культуры, путь преодоления ограниченности рационалистического истолкования мира и утилитарного отношения к его явлениям, путь открытия новых духовных измерений в процессе культурного творчества.

Использованная литература

1. Бердяев Н.А. Философия свободы. - М., 1989.

2. Лосский Н.О. Обоснование интуитивизма // Лосский Н.О. Избранное. - М., 199.

3. Соловьев Вл. Тайна прогресса // Соловьев Вл. Сочинения. Т.2. - М., 1990.