В.А. Цикин

Сумской государственный

педагогический университет

В статье предпринята попытка определить вектор эволюции цивилизации с учетом темпов развития современного научно-технического прогресса и глобализации. При этом особый акцент сделан на выявлении роли человекоразмерных систем в эволюции социума и необходимости интеграции духовных ценностей Запада и Востока.

Человечество стоит перед катастрофой, ему грозит вступление в бифуркационную стадию эволюционного процесса. Природная среда деградирует. Человечество полетит в пропасть или найдет возможность развиваться в коэволюции с природой. Поэтому вопрос о том, куда идет человечество, - является особо актуальным в настоящее время. Ответ на него не может быть однозначным. Только для очень простых систем, стабильно воспроизводящих свои состояния, предсказания могут быть строгими.

Но история - это не небесная механика, а социально-исторические процессы, которые относятся к более сложному классу систем, чем механические. И когда ставится задача предсказать состояние сложного исторического процесса, если имеется знание о тенденциях его развития, то на этой основе выстраивается несколько сценариев будущего. Какой из них реализуется, заранее определить невозможно, так как превращение потенциальных возможностей в действительность зависит от множества факторов, в том числе и случайных. Ретроспективно, глядя назад, на уже свершившуюся историю, можно указать причины, почему реализовался тот или иной сценарий и раскрыть логику этого развития. Но, глядя вперед и делая прогнозы, мы принципиально можем обозначить лишь веер возможностей и в лучшем случае определить, какие из них более или менее вероятны [4, 50-52].

Значит ли это, что история вообще непредсказуема, что бессмысленно ставить вопрос о будущем? Разумеется, нет. Сценарии будущего, которые познание стремится выявить, опираясь на анализ тенденций развития, это и есть предсказание, хотя и неоднозначное. Такие предсказания характерны не только для социальных, но и для многих естественных наук. При обсуждении проблем будущего цивилизации важно в первую очередь выделить сценарии, связанные с возможными изменениями глубинной стратегии ее предшествующего развития. А для этого нужно предварительно ввести понятие типов цивилизационного развития.

Известна концепция мировых цивилизаций, предложенная Арнольдом Тойнби. Он выделил и описал 21 цивилизацию, которые существовали в человеческой истории [6, 33]. При всем многообразии их можно разделить на два больших типа: традиционная и техногенная, последнюю часто называют западной (по региону ее возникновения). В техногенной - решающую роль играет применение новых технологий, причем не только производственных, обеспечивающих экономический рост, но и технологий социального управления и социальных коммуникаций.

Техногенная цивилизация родилась в европейском регионе примерно в XIV-XVI столетиях, ей предшествовали две мутации традиционных культур. Это - культура античного полиса и культура европейского христианского средневековья. Грандиозный синтез их достижений в эпоху Реформации и Просвещения сформировали ядро системы ценностей, на которых основана техногенная цивилизация. Каковы их сущностные характеристики?

Во-первых, фундаментальным процессом технологической цивилизации стал технико-технологический прогресс. Часто на протяжении жизни одного поколения он радикально меняет предметную среду, в которой живет человек, а вместе с тем и тип социальных отношений людей, их институты. Динамизм техногенной цивилизации разительно контрастирует с консервативностью традиционных обществ, где виды деятельности, их средства и цели меняются очень медленно, иногда воспроизводясь на протяжении веков.

Во-вторых, система ценностей и жизненных смыслов, которая характерна для техногенного развития, включала особое понимание человека и его места в мире. Это прежде всего представление о человеке как деятельностном существе, который противостоит природе, подчиняет своей власти и преобразует её. Ценность преобразующей, креативной деятельности присуща только техногенной цивилизации, ее не было в традиционных культурах. Им было присуще иное понимание, выраженное в знаменитом принципе древнекитайской культуры «у-вэй», который провозглашал идеал минимального действия, основанного на чувстве резонанса ритмов мира. Традиционные культуры никогда не ставили своей целью преобразование мира, обеспечение власти человека над природой. В техногенных же культурах такое понимание доминирует. Оно распространяется не только на природные, но и на социальные объекты, которые становятся предметами социальных технологий.

В-третьих, при характеристике базисных ценностей техногенных культур можно выделить понимание природы как неорганического мира, из которого можно черпать ресурсы в расширяющихся масштабах. Противоположностью этим установкам было традиционное понимание природы как живого организма, малой частичкой которого является человек.

В-четвертых, в техногенной цивилизации инновации становятся главной ценностью, чего не было в традиционных культурах, они всегда ограничивались традицией и маскировались под неё. Успех преобразующей деятельности, приводящей к позитивным для человека результатам и социальному прогрессу, рассматривается в техногенной культуре как обусловленный знанием законов изменения объектов. Такое понимание органично увязывается с приоритетной ценностью науки, которая дает знание об этих законах. Научная рациональность в этом типе культуры выступает доминантой в системе человеческого знания, оказывает активное воздействие на все другие его формы. Таковы наиболее характерные отличия этих цивилизаций [5, 17-20].

Техногенные общества сразу же после своего возникновения начинают воздействовать на традиционные цивилизации, заставляя их видоизменятся. Иногда эти изменения становятся результатом военного захвата, но чаще - итогом процессов догоняющей модернизации, которую вынуждены осуществлять традиционные общества под давлением техногенной цивилизации.

Вступив в фазу постиндустриального развития, техногенная цивилизация начала новый цикл влияния на различные страны и регионы планеты. Техногенный тип развития в значительно большей степени, чем традиционный унифицирует общественную жизнь. Наука, образование, технологический прогресс и расширяющийся рынок порождают новый образ мышления и жизни, преобразуя традиционные культуры. И то, что мы называем сегодня процессом глобализации, является продуктом экспансии именно техногенной цивилизации, вызывая целые эпохи модернизации традиционных обществ, переводя их на рельсы техногенного развития.

Техногенная цивилизация дала человечеству множество достижений: научно-технологический прогресс и экономический рост привели к новому качеству жизни, обеспечили возрастающий уровень потребления, медицинского обслуживания, увеличили среднюю продолжительность жизни. Большинство людей связывало с прогрессом этой цивилизации надежды на лучшее будущее. Еще полвека назад мало кто полагал, что именно техногенная цивилизация приведет человечество к глобальным кризисам, когда оно окажется буквально на пороге своего самоуничтожения. Экологический, антропологический кризис, растущие процессы отчуждения, изобретение все новых средств массового уничтожения, грозящих гибелью всему человечеству, все это побочные продукты техногенного развития [10, 167-168]. И поэтому сейчас возникает вопрос: можно ли выйти из этих кризисов, не меняя базисной системы ценностей техногенной культуры?

Видимо, эту систему ценностей придется менять и преодоление глобальных кризисов потребует изменения целей человеческой деятельности и ее этических регулятивов. И в этом плане постиндустриальный этап может стать началом перехода к новому типу цивилизационного развития - планетарной цивилизации.

Существуют две трактовки постиндустриального общества. Во-первых, его рассматривают как простое продолжение, особую стадию техногенного развития. В этом случае не ставится проблема изменения базисных ценностей, а речь идет только о тех переменах, которые вносят новые технологии в образ жизни, социальные коммуникации, отношения между государствами. В русле такого подхода возникла интерпретация устойчивого развития как продолжение сегодняшнего технологического прогресса с некоторыми природозащитными ограничениями. Принимая во внимание сегодняшние тенденции глобализации, эта трактовка ведет к осуществлению концепции «золотого миллиарда».

Во-вторых, возможна иная точка зрения и иная стратегия глобальных цивилизационных перемен. С этой точки зрения постиндустриальное развитие, о котором сегодня много говорят философы, социологи и футурологи, не является простым продолжением техногенной цивилизации. Его можно интерпретировать как начало нового исторически третьего (по отношению к традиционному и техногенному) типа цивилизационного развития.

В этом варианте формирование постиндустриальной цивилизации должно быть связано не только с технологической революцией, но и духовной реформацией, пересмотром ряда прежних базисных ценностей техногенной культуры: ее отношения к природе, культу силы как основы преобразующей деятельности, идеалов потребительского общества, основанного на росте вещественно-энергетического потребления [9, 56].

Но здесь возникает проблема, каковы возможности внедрения этой системой новых мировоззренческих ориентиров и этических регулятивов. Видимо, наше отношение к природе не сведется к созерцанию ее и адаптации к ней. Человек по-прежнему будет видоизменять природу. Весьма вероятно, что преодоление экологического кризиса будет связано не с сохранением дикой природы в планетарных масштабах (что уже сегодня невозможно без резкого сокращения населения Земли), а с расширяющимся окультуриванием природной среды. В этом процессе важную роль будут играть не только природоохранные меры, направленные на сохранение тех или иных естественных локальных экосистем, но и искусственное создание новых биогеоценозов, обеспечивающих необходимый уровень их разнообразия как условия устойчивости биосферы [7, 349].

Вполне возможно, что в этом (благоприятном для человечества) сценарии окружающая нас природная среда все больше будет аналогичной искусственно созданному парку или саду, который уже не сможет воспроизводиться без целенаправленной деятельности человека. И в этом будет состоять предназначение человека, который так изменил облик планеты, что стал реальной силой, определяющей сохранение биосферы. В принципе эти идеи были развиты в работах В.И. Вернадского.

Идеалом его философии было объединение человечества в планетарном масштабе, коэволюция человека и природы, управление природой как особым организмом, в который включен человек. Идеи В. Вернадского о биосфере и ноосфере перекликались не только с идеями Леруа и Тейяр де Шардена, но и с идеями восточных культур о связи истины и нравственности.

В системе ценностей и мировоззренческих образов техногенной культуры человек рассматривается как противостоящий природе, вектор его активности направлен вовне, на преобразование мира. Восточная традиционная система ценностей полагает человека включенным в организм природы, как бы растворенным в ней; вектор человеческой активности ориентирован не столько вовне, сколько вовнутрь, на самовоспитание, самоограничение, включение в традицию.

Видимо, синтез этих двух противоположных представлений будет связан с взаимной зависимостью этих двух векторов. Это будет не западная и не восточная система ценностей, а нечто третье, синтезирующее достижения современной техногенной культуры и некоторых идей традиционных культур, обретающих сегодня новое звучание. Предпосылки такого синтеза возникают не только благодаря осознанию опасности глобальной экологической и антропологической катастрофы, угрозы грядущего апокалипсиса, осознанию, стимулирующему поиск новых ценностей и этических регулятивов деятельности. Эти предпосылки порождаются также и современными тенденциями научно-технического развития, которое составляет один из базисных компонентов всей современной цивилизации [8, 145-150].

Не отрицая ценности идей новой этики, необходимо посмотреть на них с иной точки зрения, увязать их с происходящими внутри самого техногенного развития изменениями типа научной рациональности и стратегий технологической деятельности. Эти стратегии связаны с освоением принципиально новых типов объектов, которые представляют собой сложные саморазвивающиеся системы. Среди них главное место занимают человекоразмерные системы, включающие человека в качестве своего особого компонента. Образцами таких систем выступают: биосфера как глобальная экосистема, биогеоценозы, объекты современных биотехнологий, социальные объекты, системы современного технологического проектирования, особенно нанотехнологии [3, 31-34].

Сегодня в социальных и производственных технологиях все чаще проектируются не просто техническое устройство и даже не система «техническое устройство - человек», а целостный комплекс, выступающий как сложная развивающаяся система: «техническое устройство - человек» плюс особенности природной среды, в которую будет внедряться соответствующая технология, плюс особенности социокультурной среды, принимающей данную технологию.

Стратегия деятельности с саморазвивающимися системами неожиданным образом порождает перекличку между культурой западной цивилизации и древними восточными культурами. И это очень важно, если иметь в виду проблемы диалога культур как фактора выработки новых ценностей и новых стратегий цивилизационного развития. Долгое время наука и технология в новоевропейской культурной традиции развивались так, что они согласовывались только с западной системой ценностей. Теперь выясняется, что современный тип научно-технологического развития можно согласовать и с альтернативными и, казалось бы, чуждыми западным ценностям мировоззренческими идеями восточных культур. Здесь можно выделить три основных фактора.

1. Восточные культуры всегда исходили из того, что природный мир, в котором живет человек, - это живой организм, а не обезличенное неорганическое поле, которое можно перепахивать и переделывать. Долгое время новоевропейская наука относилась к этим идеям как к пережиткам мифа и мистики. Но после развития современных представлений о биосфере как глобальной экосистеме выяснилось, что непосредственно окружающая нас среда действительно представляет собой целостный организм, в который включен человек. Эти представления уже начинают в определенном смысле резонировать с организмическими образами природы, которые свойственны древним культурам.

2. Объекты, которые представляют собой развивающиеся человекоразмерные системы, требуют особых стратегий деятельности. Этим системам присущи синергетические эффекты. В них существенную роль начинают играть несиловые взаимодействия, основанные на кооперативных эффектах. В точках бифуркации незначительное воздействие может радикально изменить состояние системы, порождая новые возможные траектории ее развития. Установка на активное силовое преобразование объектов уже не является эффективной при действии с такими системами. При простом увеличении внешнего силового давления система может не порождать нового, а воспроизводить один и тот же набор структур. Но в точках бифуркации, в состоянии неустойчивости часто небольшое воздействие (укол) в определенном пространственно-временном интервале способно порождать (в силу кооперативных эффектов) новые структуры и уровни организации [2, 80-90]. Этот способ воздействия напоминает стратегии ненасилия, которые были развиты в индийской культурной традиции, а также действия в соответствии с принципом «у-вэй» Китая.

3. В стратегиях деятельности со сложными, человекоразмерными системами возникает новый тип интеграции истины и нравственности, целерационального и ценностно-рационального действия. Научное познание и технологическая деятельность с такими системами предполагает учет целого спектра возможных траекторий развития системы в точках бифуркации. Реальное воздействие на нее с целью познания или технологического изменения всегда сталкивается с проблемой выбора определенного сценария развития из множества возможных сценариев. И ориентирами в этом выборе служат не только знания, но и нравственные принципы, налагающие запреты на опасные для человека способы экспериментирования с системой и ее преобразования.

Сегодня все чаще комплексные исследовательские программы и технологические проекты проходят социальную экспертизу, включающую этические компоненты. Эта практика соответствует новым идеалам рационального действия, видоизменяя прежние представления о связи истины и нравственности. Новый тип рациональности, который сегодня утверждается в науке и технологической деятельности со сложными развивающимися, человекоразмерными системами, резонирует с древневосточными представлениями о связи истины и нравственности. Это, конечно, не значит, что тем самым принижается ценность рациональности, которая всегда имела приоритетный статус в западной культуре [1, 21-31].

В этом смысле можно сказать, что развитые в лоне западной культурной традиции представления об особой ценности научной рациональности остаются важнейшей опорой в поиске новых мировоззренческих ориентиров, хотя сама рациональность обретает новые модификации в современном развитии.

Будущее человечества в долгосрочной перспективе будет определяться успехами в поиске нового типа цивилизационного развития, который, в свою очередь, возможен как творческое взаимодействие двух исторически сложившихся и доминирующих сейчас в сознании и социальной практике цивилизационных парадигм - техногенной и традиционной. Решение этой поистине всемирно-исторической задачи возможно и посильно лишь при условии сохранения плюрализма цивилизаций на путях общепланетарного сотворчества и поэтому потребует духовной реформации.

Нужна новая гуманистическая политика, мерилом которой станет способность и готовность людей, социальных групп, элит и правительств мыслить и действовать с учетом планетарной значимости возникающих проблем и многоразличных интересов всего человечества. Новое мышление появится не само по себе и не по «заказу», а в процессе и по мере освобождения сознания от многих предрассудков и стереотипов, а также развития способности слушать и слышать друг друга, терпения и выдержки в осмыслении сложнейших вопросов и разрешении конфликтных ситуаций.

Духовной (или идеологической) основой такого образа мышления и действий может стать ныне только формирующееся космо-гуманно- центристское мировоззрение людей, начинающих осознавать солидарную ответственность за жизнь на планете Земля, которую еще предстоит превратить в «общий дом» всего человечества. Необходимой предпосылкой и условием становления и распространения такого мировоззрения является признание и сохранение многообразия мира, представляющего собой общечеловеческую ценность и гарантию устойчивости мирового социума. Главной опасностью на пути становления этого мировоззрения является тенденция умаления и недооценки фактора многообразия, попытки рассматривать общечеловеческую перспективу будущего постиндустриального («информационного») общества на путях униформизма, культурного обезличивания и восприятия многоликости и многоцветия мира как угрозы [8, 162-163].

Многообразие культурных альтернатив отнюдь не препятствие для единения и интеграции мира, оно не только возможно, но и необходимо человечеству, чтобы сохранить себя и выстоять перед лицом нынешних и грядущих глобальных вызовов и проблем. Можно предположить, что в ходе постиндустриального развития и глобализации мирового сообщества произойдет своеобразная конвергенция цивилизаций и возникнет своего рода конфедерация цивилизаций, взаимоотношения которых будут регулироваться совместно выработанными правовыми нормами и общепризнанными этическими принципами.

Но главную особенность этого общемирового процесса будет определять путь диалога культур и цивилизаций, поиска взаимопонимания и согласованности относительно общих ценностей. Иначе говоря, взаимного заинтересованного восприятия и обмена ценностями, в отличие от нынешнего, которое носит явно неэквивалентный характер и потому порождает острые социокультурные проблемы и конфликты.

Потребуются время и немалые усилия, чтобы устранить это препятствие на пути установления полноценных и эффективных диалоговых отношений. Надо, с одной стороны, освободиться от социокультурного гегемонизма техногенной культуры, не считающейся со своеобразием и уникальностью ценностей других цивилизаций, а с другой - преодолеть закрытость, сепаратистскую замкнутость и невосприимчивость традиционных обществ и культур к достижениям и ценностям той же техногенной цивилизации.

Диалог, понятый как способ и форма общения равноценных субъектов, которыми могут быть отдельные индивиды или группы, целые сообщества людей, государства, конфессии, культурные миры и цивилизации, способен создать атмосферу взаимопонимания и поиска наиболее оптимального решения того или иного вопроса. Диалог тем и отличается от «разговоров» и «переговоров», что он не терпит высокомерия и насилия, от кого бы они ни исходили. Особенно в сфере духа, где властвуют ценности, а не интересы, и критерием высоты выступает старшинство мысли и истина, а не величина денежного кошелька и выгода.

Идеология межкультурного диалога может быть выработана сегодня путем перекрестного консенсуса двух господствующих ныне мировоззренческих ориентаций и типов мышления - антропоцентричного («западного») и космоцентричного («восточного»). Первый зиждется на логике обладания и господства, второй - на логике мудрости. Вполне возможно, что взаимодействие и взаимопроникновение двух мировоззренческих установок и типов мышления, каждый из которых имеет свои сильные и слабые стороны, даст симбиоз, точнее, некий синтез, вызвав к жизни логику ответственности. Она определит основные приоритеты в действиях власти. Увеличится шанс коэволюционного пути развития человеческого общества, единственно возможного пути в будущее.

В интеллектуальной среде, возникшей на почве именно западной культурной традиции, ныне формируются предпосылки духовной реформации и диалога культур, которые определят перспективы становления и контуры нового типа цивилизационного развития человечества.

Итак, в начале XXI века главной проблемой становится взаимодействие цивилизаций последнего поколения на фоне ускоряющихся процессов глобализации и становления постиндустриального, информационного общества. От решения этой проблемы зависит будущее всего человечества. Нарастающая угроза столкновения цивилизаций опасна для общества, она не имеет иного выхода для самосохранения и развития, кроме как выработать стратегию и механизмы диалога, сотрудничества и партнерства государств и сформировать новую цивилизацию, имя которой - планетарная.

Литература

1. Агацци Э. Моральное измерение науки и техники. - М.: Москов. философск. фонд, 1998. - 344 с.

2. Буданов В.Г. О методологии синергетики // Вопросы философии. - 2006. - № 5. - С. 79-94.

3. Лукьянец В.С. Наука нового века. Гуманитарные трансформации // Наука и образование: современные трансформации. - К.: ПАРАПАН, 2008. - С.8-37.

4. Назаретян А.П. Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории. - М.: ПЕР СЭ, 2001. - 239 с.

5. Степин В.С. Философия и эпоха цивилизационных перемен // Вопросы философии. - 2006. - № 2. - С. 16-26.

6. Тойнби А. Д. Постижение истории. - М.: Прогресс, 1991. - С. 3-34.

7. Тоффлер А. Футурошок. - СПб.: Лань, 1997. - С. 349.

8. Цикин В.А. Глобализация: ноосферный подход. - Сумы: СумГПУ, 2007. - 284 с.

9. Цикин В. А. Когнитивные горизонты синергетической парадигмы // Наука и образование: современные трансформации. - К.: парапан, 2008. - С. 37-60.

10.Яхнин Е.Д. Эволюция и будущее человеческого социума // Вопросы философии. - 2006. - № 5. - С. 165-175.